Ну естественно, приехали мы туда уже около 12 часов, то есть, к обеду. Потому решили найти какое-нибудь милое заведение и поесть, все-таки к тубикам рекомендуется ходить сытыми. Нашли чудесное кафе с совершенно приемлемыми ценами, хотя полагали, что ближе к Москве цены повыше будут. В 13 часов мы наконец-то стояли на КПП тюрьмы.
читать дальшеТам меня поразили новшествами. Сказали, что недавно внесены изменения в закон, согласно которого нельзя проходить к обвиняемым с какой-либо техникой, в том числе и с компьютерной. Мы же предстали с нетбуком и принтером. Я была в шоке, поскольку допрос – 10 листов 11 шрифтом. (поскольку ранее я этого обвиняемого допрашивала, на всякий случай я его допрос в этот раз уже напечатала и даже распечатала, но кто знает, что он мог надумать, надо было быть готовой вносить изменения в имеющийся текс или вообще писать совершенно другие показания). Прошла к начальнику тюрьмы, тот долго искал этот самый закон, так и не нашел, но сказал, что точно есть. И что в нем написано о том, что в одном помещении с обвиняемым- никак нельзя, можно побеседовать с ним, добежать до другого помещения, напечатать, потом принести на подпись. Чушота какая-то. Потом он сказал, что с принтером меня точно не пустит, а уж нетбук, так и быть, суну в сумку, чтобы никто не видел. Типа, они мне ничего не разрешали, а я ничего не проносила. На том и сошлись. А распечатать – опера их распечатают на своем принтере в соседнем кабинете.
Дальше началось веселье. Мой обвиняемый не изволил выйти из камеры. Просто не изволил, кричал, что никуда не пойдет, надо следаку- пусть идет сама. Адвокат напялил маску и не приближался к камере. Наплевать бы на этого обвиняемого, но никак нельзя, мне в перспективе вменения ему ОПГ (хотя так и не ясно, вменим или нет, прокуратура думает), нужны его подробные показания. Да и с экспертизами познакомить надо, зря что ли я столько бланков заполняла. Вобщем, пришлось мне идти в камеру. В очередной раз похвалила себя за привычку никогда не ездить в тюрьмы в юбке, все-таки ходить среди толпы мужчин, которые женщин подолгу не видят, иногда чревато. Мой обвиняемый не изволил даже встать мне навстречу. Сотрудники тюрьмы похерестически взирали на все, им было все равно, удастся мне провести следственное действие или нет. Обвиняемый хорохорился и кричал: «Что же маску не напялила? Не человек я ведь для вас, не человек! Запихнули сюда и заразы боитесь, ненавижу!» Вобщем, минут 15 я рассказывала ему о том, как скучает по нему бабушка, как важно ей дожить до его возвращения, в связи с чем ему обязательно нужно постараться вылечиться, получить срок поменьше, и выйти скорее на свободу, и т.д., и т.п. Вобщем, из камеры мы выходили чуть не в обнимку. Между узкими рядами шконок. Честно говоря, постоянно ожидала, что с верхних кто-нибудь за что-нибудь схватит или просто плюнет из вредности. Обошлось. Потом еще час уже в кабинете я знакомила его с экспертизами, в это время упорно разговаривая с ним. Адвокат сидел в дальнем углу в маске. Я же мечтала выбраться из этой тюрьмы как можно скорее. Потом стала перепредъявлять обвинение. Обвиняемый Леха увидел, что у него стало одним разбоем больше и опять начал орать как зарезанный, а я ему упорно объясняла про эксцесс исполнителя и отдельный умысел на второй разбой. Он бросал дела на пол и обещал больше никогда ничего не подписывать. Потом стал кричать, что он-то отсидит сколько угодно, но когда выйдет, мне точно хана. Потом он упал с лавки вместе с лавкой. Грохот стоял неописуемый. Кинулась его поднимать, не дай боже чего-нибудь себе повредил бы, а потом сказал бы, что я его била. Потом он поднял лавку и обещал ее сломать. Думала, об меня, нет, оказывается, просто так хотел. На шум не прибежал ни один сотрудник. Я, правда, видела, что в кабинете есть камера, но интересно, ждали бы, пока он нас обоих этой лавкой прибьет? Вобщем еще через полчаса душевной беседы он подписал обвинение. Допрос прочитал, сказал, что все так, но подписывать не будет. Адвокат спросил его, чего же он хочет? Или вообще не давать никаких показаний, или давать другие, или все же давать такие показания, как давал? Леха пояснил, что все так и было, и он полностью согласен с этими показаниями, но протокол подписывать не хочет. Я понимала, что сейчас уже начну орать и сама кидаться лавками, но было жалко свой труд и потерянное время. Опять начали разговаривать «за жизнь», в итоге Леха заплакал, сказал, что я- лучшая из женщин, и вот если бы он нашел такую раньше, ничего бы больше не совершал, а так- он брошенный, никому не нужный, и вообще для нас для всех не человек. Потом он посмотрел на меня и спросил: «Ведь мечтаешь, чтобы я сдох? А могла бы поцеловать меня?» Адвокат обалдело глядя на нас ждал, что я буду делать дальше. Представляя мысленно, как я душу Леху, и на этом все мои проблемы кончаются, вслух отшутилась, что я для него старовата. В итоге допрос он мне подписал. Выходила из тюрьмы с пугающей меня мыслью, что мне придется еще приезжать к нему и знакомить его с делом. А если вменять ОПГ- то еще и перепредъявлять обвинение, то есть приезжать не один раз. Сев в машину, я смогла сказать только: «В магазин». Адвокат сказал, что не ожидал, что я все же выдержу до конца и добьюсь того, чего надо.
Ну а кончилось все это тем, о чем я уже говорила- большим количеством спиртного в моем организме.
@темы:
расследование,
заморочки закона,
эти чудесные обвиняемые,
мои преступнички,
вот такое дело
-
-
21.05.2011 в 15:10-
-
21.05.2011 в 15:15Ну выпить после тубика- это вообще святое, хотя бы чуток. Только обычно если нет желания напиться, можно и чекушечку с адвокатом раздавить. А тут уже тупо захотелось нажраться, потому счет пошел на литры...
-
-
22.05.2011 в 17:39???!!!
До отдела-то хоть нормально доехали, дело не потеряли?
-
-
23.05.2011 в 08:10Мы в отдел не поехали, мы ко мне домой поехали продолжать...
А дело и технику в отдел отвез водитель.