В связи со вчерашним праздником вспомнилась мне моя бесславная педагогическая карьера.
Началась она в ноябре 1999 года, причем, совершенно банально. К нам в ВУЗ пришел директор центра внешкольной работы и предложил вести для школьников кружки в их центре по правовому воспитанию. Никто из студентов желанием не горел, оплачивалась эта работа, прямо скажем, не очень, но у меня тогда была ситуация совсем сложная, ребенку было 3 месяца, муж работал на заводе и зарплата была тоже невелика, стипендии мне хватало исключительно на сигареты, ну и заниматься по самостоятельно составленной программе мне показалось интересно. Вобщем, я решила попробовать, и так и стала педагогом дополнительного образования. Как я уже когда-то рассказывала, в 2001 году, заканчивая ВУЗ, я примчалась в милицию устраиваться на работу, но это было совсем не просто. Сначала предлагали просто ходить и учиться работе следователя, чем я и занималась до августа 2001 года. Вакансии на тот момент были, но в августе пришли выпускники спецвузов, и все их заняли. Мне предлагали продолжать практиковаться дальше (совершенно бесплатно, понятное дело, и не оформляясь никаким образом), поскольку текучка была большая и все равно кто-нибудь уволился бы, но мне нужно было принимать участие в формировании семейного бюджета, ВУЗ я закончила, и несколько часов кружка в неделю в центре внешкольной работы не способствовали нормальному уровню жизни.
Тогда меня осенило временно устроиться на работу в какую-нибудь школу и учить детей граждановедению. Однако, во всех школах данные предметы преподавали те учителя, которые еще и учили детишек истории. Со знаниями по истории у меня было, прямо скажем, не очень, к поступлению в ВУЗ я ее практически вызубрила, поэтому экзамен сдала нормально, а потом вылезала за счет рефератов и контрольных. Делиться своими куцыми знаниями с детьми мне показалось невозможным, что это за учитель, который ни хрена не знает. Но, обходя школы, я наткнулась на одну, где основную массу учащихся составляли детки с отклонениями в поведении и развитии. Директриса практически вцепилась в меня, поскольку у них просто не было учителя истории. Она меня долго убеждала, что этим детям хватит минимума, который написан в учебниках, они и его-то не воспринимают. Школа была девятилеткой. Я решила попробовать. И с 1 сентября 2001 года я стала учителем истории и граждановедения.
Этот период в жизни я вспоминаю как самый страшный. Во-первых, нагрузка составляла 40 часов в неделю. История и граждановедение с 5-го по 9-й класс, плюс 3 надомника. Во-вторых, я продолжала вести кружки в центре внешкольной работы. Расписание было жутко неудобным. Либо полный загруз с утра и до вечера, либо опять же с утра и до вечера но с "окнами" в расписаниях. Надомники жили по всему городу, поскольку в школе учились не близко проживающие дети, а, скажем, не совсем нормальные, со всего города. Поэтому во время "окон" я летала по надомникам.
К первым урокам я готовилась очень тщательно, набрав кучу методической литературы и записей у своих бывших учителей. Это потом я поняла, что самое то для этой школы- это книжка "История для детей", поскольку им это было более доступно.
Платили мне за все это аж 900 рублей. Такая сумма выходила с учетом дополнительной оплаты в виде 20 процентов за работу с трудными и детьми и оплату надомников. Правда, в тот же год зарплаты были повышены в два раза, и я стала получать аж 1800 рублей. Это все равно было чертовски мало, но на жизнь хватало.

В этой школе курили практически все дети, начиная с первого класса. Исключение составляло несколько человек, которые периодически «бросали». Со мной директриса сразу же провела разъяснительную беседу, что курить ни на территории школы, ни в округе, учителя не должны, так как подают плохой пример детям. Каюсь, иногда я нарушала этот запрет.

Большинство детишек были тихие, но невероятно глупые. Но был мой "любимый" 7 "в", в нем училось 9 мальчиков, у каждого в семье кто-то сидел. Мальчики зачастую приходили на уроки нетрезвые. Несколько раз им удавалось меня шокировать. Так, однажды, придя в класс, я увидела, что они заколачивают дверь стенного шкафа. Увидев меня, все тихонько сели по местам, но еле сдерживали смех. В это время я услышала из шкафа какое-то странное мычание. Вскрыв его, обнаружила там учителя по труду, связанного и с заклееным скотчем ртом. Освободив страдальца, я помчалась к директору, та сказала, что такое бывает часто, она, правда, изобразила гнев, вошла в класс и начала высказывать ученикам, что так вести себя нельзя. Однако те просто сказали ей: "Да иди ты на х..." И она тихо пошла, правда, не в заданном направлении, а в свой кабинет.

Тогда я поняла, что помощи в воспитании детей мне ждать не имеет смысла. Я пыталась взывать к их разуму, но это было бесполезно. Для них было совершенно нормальным на уроке вылезти в окно, набрать снега, и начать на уроках играть в снежки. Вызываемые мной родительницы повлиять на детей не могли.
Поражал меня и 5-й класс. Однажды, придя на урок, я не увидела ни одного ученика, но ощущала, что в классе кто-то есть. В конце класса стояла мебельная стенка. Начав открывать по очереди дверцы, я обнаружила весь класс в полном составе, порядка 30-ти человек. Они в прямом смысле висели и лежали друг на друге, потом, осматривая уже пустые шкафы, я так и не поняла, как они там поместились.
Доносить до учеников материал было практически нереально. В классах стоял гул, шум, они спокойно переходили с места на место и занимались, чем хотели. Случайно, методом тыка, я обнаружила в них тягу к решению кроссвордов. За положительную оценку. Для них даже тройки были редкими, поэтому я начала щедро обещать четверки и пятерки. Дома я целыми вечерами, а иногда и ночами составляла кроссворды по теме, которую нужно было им объяснить. Вот их они решали старательно и с удовольствием. Первые трое правильно решивших получали пятерки, еще трое- четверки. Директриса охреневала, почему у меня на уроках такая тишина и все не отрываются от учебников и тетрадей. Детишки старались получить отметки, которые им никогда никто не ставил.
Для особо туповатых я нашла задание попроще- конспектировать параграфы. Слово «конспект» им долго не давалось, поэтому первое время я им диктовала нужное из учебников, но постепенно мы овладели данной наукой, и на уроках была блаженная тишина.
С 7 «в» мы тоже нашли общий язык. Правда, тем методом, за который мне стыдно до сих пор. Как-то на уроке один особо боевой мальчик попросился в туалет. Когда он пришел, он был подозрительно доволен, я терялась в догадках, но тут прибежала ученица из 5-го класса, и прошептала мне на ушко, что Сережа открыл кран в школьной батарее и школа затопляется. Выйдя в коридор, я обомлела. Кран-то я закрыла, но вода на полу аж хлюпала. Сережа нагло отказался вытирать пол, выразив свое отношение к этому полной нецензурщиной. Вот тут я сделала то, что не должна была делать ни при каких обстоятельствах. Я громко сказала: «Как же вы все меня зае…ли!!!!!» и душевно дала Сереже в лоб тыльной стороной ладони. Сережа был хиловат, отлетел довольно далеко и упал, сгребая парты. Я с ужасом ждала, что будет дальше. Ученики молчали. И тут Сережа выдал: «Бл..дь, а училка-то- своя чувиха», и пошел вытирать пол.
Потом мы выяснили, что 7 «в» интересует в основном уголовный кодекс, поскольку им было очень интересно, за что сидят их отцы и братья. Они с удовольствием слушали в рамках граждановедения разницу в составах грабежей и разбоев, придумывали всяческие ситуации и пытались их правильно квалифицировать и решить, сколько за это дадут. Для них я придумывала задачки, договорившись, что они старательно пытаются уяснить хоть что-то из истории, и тогда на граждановении мы за 10 минут изучаем нужное по учебнику, а потом вновь возвращаемся к уголовному праву.
Вобщем, жить с учениками мы стали дружно, и в журналах все чаще стали появляться оценки «4» и «5».
Однажды директор меня озадачила, что нам обязательно нужно отправить хоть одного ученика на городскую олимпиаду по граждановедению, для этого мы провели внутришкольную олимпиаду. Я ей объясняла, что направить на город просто некого, но найти было нужно. Защищать честь школы вышел мальчик, лучше всех сделавший задание по внутришкольной олимпиаде. Как сейчас помню, пытаясь дать определение слову «гражданин», он написал, что это- прохожий, которому кто-нибудь кричит: «Эй, гражданин, вы уронили кошелек». Этот ответ был лучшим.
Надомники в большинстве своем были тихими. Одного мальчика мне было жалко до слез. Их в семье было двое, братья-близнецы, учились в одном классе. Один был очень красивенький, все девчонки школы были в него влюблены, к нему постоянно приходили шумные компании, в школе он был заводилой, но был абсолютно необучаем. Второй был болен церебральным параличом. Но очень хотел учиться. К нему я приходила в смешанных чувствах. Он был единственный, кто честно учил параграфы, отвечал, вникал по мере сил, хотя, прямо скажем, учеба давалась ему тяжело. У меня всегда сердце разрывалось от жалости, когда я видела, каким грустным становится его перекошенное болезнью лицо, когда он слышал, как в соседней комнате веселится его брат с друзьями. С этим учеником я отдыхала душой.
Еще одного надомника я просто боялась. Во время моей учительской карьеры он учился в 9-м классе, но сколько ему было лет, я сказать теряюсь, по-моему, он частенько оставался на второй год. Помню мой первый приход к нему. Вышел этакий мачо в трусах, почесывая грудь, и сказал: «А, новая училка что ли? Ничего. Порнуху со мной будешь смотреть?» Судя по звукам из комнаты, именно ее он и смотрел в данный момент. Я села на табуретку у входной двери, намереваясь бежать при первой же возможности, и оттуда начала вещать заготовленный текст из истории. И каждый мой приход к нему становился каторгой, родителей я так не разу и не застала, те круглосуточно чем-то торговали. Почему Георг (такое славное имя носил мачо) обучается на дому, осталось для меня загадкой.

Вобщем, каждый день приходя домой, я думала о том, что нужно срочно искать новую работу. Учитель из меня был хреновый, честно говоря, да и работа мне не нравилась. И вот в январе мне позвонил тогдашний начальник следствия и сказал, что появилась вакансия, я могу оформляться. Как же я была счастлива! Как раз в это время директриса сказала мне, что удивительно, какие хорошие оценки по моим предметам у большинства учеников, даже ГОРОНО озабочено и планируется провести срезовую контрольную по истории. А мне было уже все равно, что будет, я написала заявление об увольнении, честно отработала еще две недели, и ушла в милицию. И пусть там я еще три месяца снова стажировалась бесплатно, пока проходила все комиссии и тесты, а потом еще три месяца была официально стажером следователя с зарплатой в 500 рублей, но я была так пронзительно счастлива, что ушла из школы, что эти месяцы не оставили никакого негативного впечатления.

Однако, полностью забыть о школе не удалось, потому как уже человек 10 из моих бывших учеников побывали у меня подследственными, некоторые даже по нескольку раз. В принципе, ничего другого я от них и не ожидала.
Мои мама, свекровь и старшая сноха работают учителями, и часто спрашивают, не жалею ли я, что ушла в милицию. А я просто не могу понять их, как можно жалеть о том, что ушла из такого ада. Правда, они все работают в нормальных школах, но сейчас, на мой взгляд, особой разницы нет, детишки попадаются разные.